…
раз в год Пичола выходит из берегов. Скрываются под водой террасы приозерных кафе, затягивает мутной жижей излюбленные лежбища свиней, уносит на глубину горы мусора, и береговые Гхаты становятся чисты и возвышены, как и положено риутальным местам. В Белом городе идет сезон дождей.
…
Собаки спят днем не от жары. Солнце Удайпура, вопреки обещаниям, щадит нашу северную кожу. Тридцать в тени здесь легки на ощупь и просты для жизни. Собаки спят везде — у входа в храм, на мосту, у дверей магазинчиков и лавок; собаки, вперемешку с коровами и людьми составляют сонное царство дневных улиц.
Практически все собаки Удайпура спят днем… потому что ночью, когда закрываются лавки и замолкают рикши, эстафету подхватывает собачий хор. И если город людей гармоничен и непрерывен в своей какофонии звуков, то собачий внезапен и навязчив. «Гав» начинает один, «гав-гав-гав» — говорит сосед, «Га-ав-гаав» — подхватывают у храма. Ассинхронно и непрестанно над самым ухом развивается история собачьего чата до самого рассвета…
с первыми лучами солнца срабатывает невидимый выключатель, и животные превращаются в мерно сопящие половички у входа… но сон не охватит измученного лаем так быстро — хвалу светилу и жизни спешит вознести ближайший храм — его динамики громки на радость всего района, его мелодия проста и звучна до неприличия.
Шестнадцать раз.
Шестнадцать раз — именно столько требуется человеку, чтобы запомнить услышанное навсегда. После двух ночей в Удайпуре, в приятном хостеле в самом центре, я узнаю утреннюю побудку храма Джагдиш с миллионе других.
После такой ночи не трогают нестихающие сигналы моторикш и местные жители, вещающие в режиме туристического радио (рекламная пауза длиною в день).
