Trips when Эрик Соловьёв visited Crimea

sv-erik.livejournal.com/261633.html

sv-erik.livejournal.com/221241.html

Важнейшее воспоминание, связанное с Крымом это, конечно, весенняя артековская смена, которую я провел с 1 марта по 7 мая 1976-го года. Добирались из мурманской зимы через стольную на поездах небольшой областной делегацией. Смена вышла крайне насыщенной событиями, учились прямо в лагере, причём без домашних заданий, всё делали внутри школы во время уроков. Многие отличники, хорошисты, в объективном артековском учебном реестре стали троечниками. Но я бился упорно за звание лучшего ученика с одной из девочек. Мы с ней попеременно лидировали в процессе обучения своими пятёрками. Параллельно записался в ракетостроительный кружок, и рукожоп собрал-таки мини-ракету! Она даже взлетела, но как-то кривовато и получила повреждения при посадке. Но всё-таки взлетела. Это был успех! В ходе смены состоялась масса интересных поездок. В частности, я запомнил Алупку с Воронцовским дворцом, Поляну сказок, что над Ялтой. А вот севастопольский мой вояж накрылся медным тазом, так как где-то дней на пять, на недельку попал в лазарет с ангиной. Но и в больничке время не терял зря. Солнечное затмение наблюдал через затемнённые стёкла (у докторов выпросил). Спортивных занятий и разнообразных кунстштюков тоже было немеряно. А ещё не забыть вращение в центрифуге. Служитель музея космонавтики на территории закрытого лагеря «Морской» предупредил: «Будет тяжко, орите!». И двое испытуемых (тюкнутый на вестибулярку не мог не полезть в кабинку) через минуту прокручиваний при достижении 2G дружно завопили. Из душевных вожатых в памяти остались эстоночка (переехал домой к концу лета того года) и Андрей (который на фото).

В лагеря родители не сбагривали, мама возила во многовекторные летние путешествия (Крым, ЧПК, КМВ, Харкiвщина, Liepāja) с собой. Но две поездки в гущу детских масс предпринял сам с удовольствием. После пятого класса в начале июня укатил дней на сорок в Геленджик. Тогда банда пионеров заполонила четверть поезда «Мурманск-Новороссийск» на четыре ночи. Лагерь СФ «Североморец» находился, как вновь выяснил, на Тонком мысу. Пласт меморий за 48 лет истончился. Про графиню читал как первый раз. Патронировал мне сосед по 11 дому на улице Советской Кошелев (имя уж подзабыл), по немудрёному прозвищу Коша. Ещё в Полярном он взял меня защитником в третью ледовую пятёрку хоккейной команды старших юниоров (а 11 и 13 лет – разница в спорте существенная). А тут покровитель судил футбольный турнир среднего младшего возраста. Первый мой когда-либо забитый гол (на севере мяч не гоняли – снежный покров не позволял – только шайбу) в полуфинале старший товарищ справедливо не засчитал, ибо залез за спину последнего защитника. Но в финале свои первые два в карьере забил: корявым пыром издалека и с пеналя. Наставник был мной доволен.
А лагерная жизнь в мозгу осталась пятнами: блиндажи Леселидзе и Брежнева в Марьиной роще и групповой десант на Малую землю, гремевшую по СССР после публикации начала трилогии дорогого Л. И. – «может, и мне почитать, т. Пельше?». Цементная взвесь в атмосфере Цемесской бухты. Керченскую переправу пристально наблюдал на обратном пути (вышел в Харькове) в ночи с верхней полки. Актуальную для новой России фантазию Носова «Незнайка на Луне» проглотил (как утюг холодный) на нижней плацкарте.