HistoryPRO
В лагеря родители не сбагривали, мама возила во многовекторные летние путешествия (Крым, ЧПК, КМВ, Харкiвщина, Liepāja) с собой. Но две поездки в гущу детских масс предпринял сам с удовольствием. После пятого класса в начале июня укатил дней на сорок в Геленджик. Тогда банда пионеров заполонила четверть поезда «Мурманск-Новороссийск» на четыре ночи. Лагерь СФ «Североморец» находился, как вновь выяснил, на Тонком мысу. Пласт меморий за 48 лет истончился. Про графиню читал как первый раз. Патронировал мне сосед по 11 дому на улице Советской Кошелев (имя уж подзабыл), по немудрёному прозвищу Коша. Ещё в Полярном он взял меня защитником в третью ледовую пятёрку хоккейной команды старших юниоров (а 11 и 13 лет – разница в спорте существенная). А тут покровитель судил футбольный турнир среднего младшего возраста. Первый мой когда-либо забитый гол (на севере мяч не гоняли – снежный покров не позволял – только шайбу) в полуфинале старший товарищ справедливо не засчитал, ибо залез за спину последнего защитника. Но в финале свои первые два в карьере забил: корявым пыром издалека и с пеналя. Наставник был мной доволен.
А лагерная жизнь в мозгу осталась пятнами: блиндажи Леселидзе и Брежнева в Марьиной роще и групповой десант на Малую землю, гремевшую по СССР после публикации начала трилогии дорогого Л. И. – «может, и мне почитать, т. Пельше?». Цементная взвесь в атмосфере Цемесской бухты. Керченскую переправу пристально наблюдал на обратном пути (вышел в Харькове) в ночи с верхней полки. Актуальную для новой России фантазию Носова «Незнайка на Луне» проглотил (как утюг холодный) на нижней плацкарте.